АВСТРАЛИЯ

(Эссе)

На первый взгляд, это произведение не имеет ничего общего с «морской тематикой». Но, согласитесь, моряки ведь не всю жизнь проводят на корабле, случается, они летают самолетами и даже ездят на поездах. И вот, как это бывает:

Глубокой ночью в девятый (тот, который после восьмого, а не который перед десятым!) вагон поезда кроме меня никто не садился. Проводник долго и с удивлением рассматривала мой билет, а потом спросила:

- Вы знаете, что у вас купе – "двушка"?
- Конечно знаю, я сам его выбрал, покупая билет.

Заняв нижнюю полку в двухместном купе, я надеялся, что на верхнюю никто не позарится, и я поеду в гордом одиночестве.

В вагоне было тепло и сумрачно. На полу бордовая дорожка, на окнах бордовые шторы, на постели бордовое покрывало. Все чисто и торжественно, как в мавзолее. В довершение проводник выдала мне стопку газет и гигиенический набор, состоящий из тапочек, обувного рожка, влажных салфеток и зубной щетки с крошечным тюбиком пасты.

Я разделся, развесив одежду на плечиках, расставил сумки и переобулся в тапочки (не в белые РЖДшные, а в более привычные домашние). Когда мы отъехали на достаточное расстояние от города, мне предстояло волнующее действо – посещение поездного туалета. Я засучил штанины джинсов и с мрачным предчувствием отправился на Голгофу.

К моему непередаваемому удивлению санузел был абсолютно чист и в нем приятно пахло. Там же обнаружились совершенно нехарактерные для обычных вагонов туалетная бумага, бумажные полотенца и жидкое мыло. Умывшись, и даже получив неожиданное удовольствие от этой процедуры, я вернулся в купе и лег спать.

Утром проводник сообщила мне, что обед состоится с 13 до 14 часов по местному времени. Меню предлагало мне рассольник на первое и три варианта вторых блюд: мясное, рыбное и курица. Кроме того – хлеб, шоколад, набор специй, чай, сливки и множество разных полезных мелочей. За час до предполагаемого пиршества в купе зашла официантка с блокнотом и спросила, какое из вторых блюд я предпочитаю. Я предпочел гуляш с макаронами и зеленым горошком. Черкнув что-то в блокнот, официантка ушла.

Рассольник на поверку оказался щами, правда, вкусными, примерно, как я варю дома, но со свежим укропом. На второе - очень приличный гуляш из говядины с подливкой, несколько макаронных перьев и 18 зеленых горошин. В самом деле, все вкусно, но очень мало. Обед завершил чай с сахаром и сливками и ма-а-а-лю-ю-ю-сенькая шоколадка.

Не очень сытый, но довольный, я уставился в окно. В голове начали роиться, жужжа и перемешиваясь, стаи мыслей, мыслищ и мыслишек. Большинство из них бесследно исчезли, потому что ноутбук испустил дух в самый неподходящий момент, и я дописываю заметки уже сидя в уютном кресле своей Н-ской комнаты. Но кое-что осталось...

Вот проносится мимо встречный пассажирский: вагоны сливаются в сплошную серую ленту, но сквозь их окна, как сквозь окошечки стробоскопа, можно видеть уныло-бесконечные пространства, покрытые тайгой и снегом. Забавно, мы видим сквозь поезд далекий лес, а лица людей, проносящиеся в паре метров от нас, увидеть не в состоянии. Вот так: мы глядим вперед, в светлое будущее, на великие и главные цели, а то, что рядом – милое, ласковое, доброе – не замечаем.

Или ещё: вдруг среди этого "белого безмолвия" возникает ниоткуда маленький домик. Крыша укрыта пушистой снежной периной, из трубы поднимается мохнатый и уютный, как кошачий хвост, столб белесого дыма, в оконцах горит свет. У забора стоит человек с большой лопатой, видимо, чистит дорожки от снега. Представили?

И в тот же самый момент, на другом краю земли, под жгучими лучами солнца, по красивому и незнакомому городу идет девочка. Все вокруг и необычно, и удивительно, и очень интересно. И девочка счастлива. Почувствовали?

А теперь: ведь и тот человек с лопатой тоже, по-своему и наверняка, счастлив. Он даже не подозревает о существовании бесконечно далекого для него континента, погруженного в великий океан и населенного забавными зверушками, похожими на огромных зайцев, но с мощными и толстыми, как у крокодилов, хвостами. Он счастлив этой тайгой, этим снегом, поездом, который в стотыщпятисотый раз пронесся мимо его дома. И он, и та девочка – счастливы, даже не задумываясь о возможности того, другого, счастья.

Эка меня развернуло... Отсюда мораль... Да нет здесь никакой морали, просто мысли такие.

За окном уже ночь. Она скоро пройдет, и рано утром, точно по расписанию, я сойду на перрон величественной и, как всегда, заснеженной сибирской столицы.

Но это уже совсем другая история.